Купить нембутал Москва Питер. Пентобарбитал без рецептов.

[Guest]

Если вы хотите купить нембутал для эвтаназии, и давно все для себя решили желая покинуть этот мир без боли.
Вы неизлечимо больны, слабы, подавлены и хотите расстаться с жизнью из-за боли, вызванной болезнью?
Вы искали надежный и эффективный способ мирно умереть без боли и страданий?
Вы когда-нибудь задумывались о препарате Нембутал (Pentobarbital Sodium Solution) мирного и безболезненного выхода?
Если вы хотите купить нембутал онлайн, вы находитесь в нужном месте.

***
Свяжитесь со мной для подробной информации:
HELFpoison@gmail.com
***



Общеизвестно, что нембутал - это метод номер один для достижения мирной смерти. Испытания показали, что однажды человек принимает смертельную дозу нембутала; это займет всего двадцать минут, чтобы достичь мирного конца. Тем не менее, получение Nembutal не является легким делом. По этой причине некоторые люди в конечном итоге используют другие болезненные методы для самоубийства. Это проверенный и проверенный способ, которым люди пользуются для достижения мирной смерти. Нембутал (пентобарбитал) останавливает сердце без особой боли. Компонентами нембутала являются хлорид калия и седативный тиопентал. Чтобы он работал успешно, вам нужно найти правильный баланс между ними. Мы являемся авторитетным интернет-магазином Nembutal и осуществляем доставку по всему миру. Если вы устали от страданий или видите, как страдают ваши любимые, и нуждаемся в решении, тогда мы здесь для вас. Мы знаем последствия неудачной попытки самоубийства или использования других болезненных методов, и мы не хотим, чтобы вы страдали от этого. Наша главная цель - гарантировать вам мирную смерть без трудностей, если вы решите покончить с собой. Мы поставляем качественный нембутал по умеренным ценам. Свяжитесь с нами сегодня и сделайте ваш заказ.

Когда вы заказываете у меня нембутал, я внимательно слежу за деталями.
Я хочу быть уверенным в том, что дозировка будет эффективной.
Вы можете купить нембутал онлайн без рецепта и вовремя забрать посылку. Доставка и доставка обычно занимает максимум 3 дня в зависимости от местоположения.
Все, что вам нужно сделать, это предоставить некоторые факты, связанные со здоровьем (для оценки дозировки), подтверждение оплаты и предоставить действительный адрес, а все остальное оставить мне.

Разновидности продуктов нембутала (пентобарбитала), доступных в моих магазинах на данный момент четыре.
Наш пентобарбитал выпускается в четырех основных формах:
порошок, жидкость для перорального применения, инъекции и таблетки.
Решите ли вы принимать таблетки нембутала, пероральный раствор нембутала,
раствор для инъекций нембутала или порошок нембутала и разводить его самостоятельно, решать вам.

Купить нембутал Москва Питер. Пентобарбитал без рецептов.
Купить нембутал Москва Питер. Пентобарбитал продам.
Купить нембутал Москва Питер порошок для эвтаназии. Пентобарбитал.
Пентобарбитал купить нембутал таблетки порошок Россия
Купить нембутал Москва Питер. Заказать цена.
Купить пентобарбитал натрия Купить нембутал онлайн для эвтаназии.
Купить нембутал раствор пентобарбитала натрия Москва Питер порошок для эвтаназии.
Купить нембутал онлайн пентобарбитал раствор натрия.
Купить нембутал без рецептов в России онлайн Москва Питер пентобарбитал.
- донеслось от самых плотных и четких образов. В основном – крепких мужчин, но были и пара женщин. Все они начали приближаться, касаться ножа, от чего тот стал светиться менее ярко, но плотность и насыщенность света стала намного интенсивней. Ну а духи же, наоборот, становились туманом, постепенно впитываясь в нож. Когда последний из них пропал, нож перестал светиться совсем, но старой кости было не узнать – в руках мага переливался антрацитово-черный красавец.

– Зео, точки швартовки получены. Сейчас и далее – режим «Тишина».

Сложив вещи, маг достал из кармана небольшой планшет и включил его. На экране планшета забегал текст, периодически перемежаясь с графиками и чертежами.

– М-да, просил Зео мне шпору сделать, а тут целая диссертация. Так, ладно начнем с первой страницы. Ага, включаем дублирование энергетики щита станции и незаметно швартуемся в технических помещениях дока, там как раз есть такие вот места аварийной швартовки для спасателей и т. п. Ладно, все это понятно, это и раньше оговаривали с ним, хорошо, вперед.

Легкая тень, что была почти незаметна на фоне космоса, – челнок в стелс-режиме – двинулась к докам колонии, периодически прячась за очередными скоплениями астероидов. Достигнув неприметного места за доками станции, корабль аккуратно совершил стыковку с колонией, оставаясь при этом совершенно незаметным, закрытый заградительными плитами дока.

«Рафаль, мы в технических отсеках, никого не атакуй, двигайся тихо, следи за Шариком».

Трое существ аккуратно пробирались по техническим отсекам станции-колонии. В связи с довольно большим возрастом станции пропорционально ей росло и количество всякого хлама, оставленного запасливыми шахтерами вот в таких закутках «на всякий случай». Поэтому передвижение было ужасно замедленным и аккуратным. Возможно, именно это и позволило услышать тихий шум и бормотание впереди.

Немного ранее

Четверо адептов стояли перед главным, вытянувшись во весь рост своих тщедушных тел. Их лица напоказ были покрыты разного рода имплантами, не столь функциональными, сколько щеголеватыми, бросающимися в глаза. Сами же люди, а это были именно люди, были крайне молоды и если и перевалили порог совершеннолетия, то не намного.

– Следить за ними! Глаз не спускать! Надо будет – пылинки сдувать будете? Поняли меня? – разорялся старший адепт.

– Да, следить будем неусыпно! – ответили в очередной раз, уже немного уныло и раздраженно адепты.

Еще раз, осмотрев всех четверых, старший адепт с чувством выполненного долга – удачного нагоняя молодняку – ушел в свои лаборатории, его ждало еще множество дел и исследований. А тут эти молодые дурачки, искалечившие свои тела лишь ради многолетия и силы, и сами справятся. Да и не нужны они тут – двери отсеков с пленными заперты надежно, а они тут… да пусть лучше тут, чем под ногами будут путаться.

– Фух, ушел старший, – заговорил один из четверки, – а злющий какой. Это все из-за того офицеришки-выскочки, что с новой партией скота поступил. Из-за этого мяса теперь мы… МЫ должны терпеть крики. Эй, парни, старшие сейчас заняты подготовкой лабораторий после той партии, они еще пару дней в отсеке скота не покажутся, а давайте-ка проучим этого выскочку? Это ничтожество посмело что-то требовать от НАС!

Дружный гул, хоть и слегка неуверенный, был знаком согласия.

– Чудесно, тогда пойдем, притащим его поближе к техническим отсекам, там нас никто не побеспокоит, мы с ним обстоятельно поговорим, хе-хе. Ах, да, ты… – парень ткнул на самого низенького и щуплого из них, – как там тебя, да не важно, а ну быстренько поройся в том хламе, что навален в техотсеках. Нам нужен плазменный резак, ну или что-то подобное, не марать же руки об это.

Указанный адепт лишь угодливо кивнул, быстренько засеменив к выходу.

– Ничтожества, нацепили больше меня имплантов, так теперь королями себя чувствуют. Ну, ничего, еще настанет время, да, ха-ха-ха, наста-а-анет. Мы еще посмотрим, кто для кого будет по поручениям бегать, посмотри-и-им, ха-ха-ха.

* * *

Это было первое, что услышал аккуратно ступавший по отсеку маг. За очередным изгибом разного рода ящиков и другого хлама стоял щуплый паренек и с энтузиазмом резал очередной подвернувшийся под руку хлам плазменным резаком. Каждый разрез сопровождался безумным смехом и обещаниями «что они еще увидят и заплатят».

«Рафаль, левая рука – коммуникатор в ней, не дай воспользоваться. Надо сделать все быстро и тихо».

– Ах-ха-ха, – заливался в очередном припадке парень. И даже продолжал смеяться, когда смазанная тень метнулась к его левой руке и уже через миг та лежала на полу, отрубленная по локоть.

– Что? – только и успел он сказать, когда на правой руке сжались стальной хваткой челюсти ужасного зверя, а горло перехватили, словно стальными тисками, пальцы человека.

И тут адепт увидел глаза схватившего его человека. На него смотрели, словно видели, а может, и правда видели, два серебряных омута, и не было в них того греющего душу света, только космический холод, пробиравший до костей и будивший в душе то давно позабытое чувство, от которого немели руки и подкашивались ноги – страх смерти.

– Нравится мне с вами работать, парни. Нацепили на себя килограммы этого мертвого железа и думаете, что стали сильнее, а у души все меньше якорей, чтоб удержаться в плоти, все сильней стремится она ее покинуть. Хотя какая тут душа, душонка, не иначе. Прям так и хочется взять и вырвать, чтоб не мучилась… – Рука человека немного отодвинулась от горла, не переставая сжимать что-то в невидимой хватке, вокруг адепта появился слабый туман, его глаза закатились, а лицо исказилось в беззвучном крике. – Ну, твоя душонка не выдержит и такого.

Рука мага снова сжимала горло адепта. Сам же адепт уже вовсю рыдал. Но два кинжала глаз заставили его снова замереть в страхе.

– Ну, ничего, ты мне сейчас все расскажешь, расскажешь в любом… состоянии…

И сознание адепта опустилось в пелену боли.

* * *

– И где носит этого недоделанного? А-ха-ха, а действительно – недоделанного! – сам пошутил, сам и посмеялся своей шутке негласный глава оставленной в охране четверки, а точнее уже тройки, адептов.

– Да ты же его знаешь, если он вообще найдет что-то, что хоть отдаленно будет напоминать плазменный резак, для него будет подвиг, – угодливо заметил стоящий рядом адепт.

– Да, действительно ты прав, вот поэтому сходи-ка, помоги ему этот самый «настоящий» резак и отыскать.

[Guest]

Ну, наконец настал тот великий момент. Я вернулся в гараж, открыл заднюю дверцу фургона. Как и с начала операции, все шло по плану. Отвязал ремни, помог ей сесть на кровати. Ноги, конечно, не стал развязывать. Она опять стала биться, так что мне пришлось объяснить, мол, если так, опять пущу в ход хлороформ (показал ей пузырек), а если будет вести себя тихо, ничего плохого не сделаю. И все пошло как по маслу. Взял ее на руки, она совсем легонькая была, легче, чем я думал; снес ее вниз – без всяких; правда, в дверях своей комнаты она вдруг опять забилась, только что уж тут она могла – ничего. Положил ее на кровать. План был осуществлен. Она была бледная, прямо белая совсем, синий свитерок запачкался (когда ее вырвало в машине), вид кошмарный, а страха в глазах нет. Странно. Просто смотрит на меня, глаза огромные. Ждет. Я говорю, вот ваша комната. Если будете слушаться, никто вам ничего дурного не сделает. Кричать нет смысла, снаружи никто не услышит, да и нет никого вокруг. Я вас теперь оставлю; если захотите чаю или какао – там в буфете сандвичи и печенье (я их в Хэмпстеде купил, когда она в кино пошла). Вернусь завтра утром, говорю. Я видел, она хочет, чтоб я пластырь ей со рта отклеил, но делать этого не стал. Что я сделал, руки ей развязал и сейчас же вышел, дверь закрыл и засов успел задвинуть, пока она пыталась пластырь отодрать. Услышал, она кричит: «Вернитесь!» Потом еще раз, только потише. Потом дверь подергала, не очень сильно. Потом стала колотить в дверь чем то твердым. Думаю, щеткой для волос. Не очень слышно было, но я все таки вставил в дверной проем тот шкаф фальшивый и убедился, что снаружи ничего не слышно. Около часа еще пробыл в наружном подвале. Нужды не было, просто на всякий случай. Ей нечем было дверь ломать, даже если б силенок хватало, чашки пластмассовые, чайник – из алюминия, даже ложки и те алюминиевые и всякое такое. Потом пошел наверх и улегся. Наконец то она у меня в гостях, а больше мне ничего не нужно. Долго лежал без сна, думал. Не вполне был уверен, что фургон не выследят, но таких на улицах сотни, а видели его только те две тетки с зонтиками. Ну, лежал так и думал, она там внизу тоже не спит. Стал мечтать, как спущусь утром к ней, утешу, успокою. Я был возбужден и, может быть, даже кое чего лишнего позволил в мечтах, но не стал волноваться из за этого, я знал, что моя любовь к ней вполне ее достойна. С этой мыслью и заснул. * * * После она всегда твердила, как я плохо поступил и как я все это должен глубже осознать. А я могу только повторить: в тот вечер я был ужасно счастлив, вроде сделал великое дело, забрался на Эверест или подвиг совершил в тылу врага. У меня было такое счастливое чувство и намерения самые лучшие. Этого она так и не сумела понять никогда. Короче говоря, тот вечер – самый счастливый в моей жизни (не считая, конечно, когда выиграл на скачках – с того ведь все и началось). Вроде поймал большую синюю или адмирала. Знаете, вроде такое сделал, что раз в жизни бывает, а то и не бывает никогда; о чем только мечтаешь и не ждешь, что сбудется. * * * Зря заводил будильник, проснулся гораздо раньше. Спустился вниз, дверь подвала за собой запер. Все по плану. Постучал в ее дверь, крикнул, вставать пора, подождал десять минут, засов отодвинул и вошел. Сумочку ее принес. Содержимое, конечно, проверил. Ничего такого там не было, только пилочка для ногтей и точилка с бритвенным лезвием, это все я вынул. Горел свет, она стояла у кресла. Одетая. И опять смотрит во все глаза, ни признака страха, прямо храбрый портняжка. Странно, она выглядела совсем не так, как я ее представлял себе. Ну, правда, я ее вблизи толком не видал. Говорю, надеюсь, вы хорошо спали. – Где я, кто вы, зачем меня сюда привезли? – произносит, холодно так, но без злости, без крика. Этого я сказать вам не могу.

[Guest]

Я должен найти другие доказательства. Чем я, однако, несказанно рад, так это то, что мои карманы оказались нетронутыми, видимо граф очень спешил, если бы он только перенес меня сюда и разделил. Я уверен, что мой дневник был для него загадкой, которую он не смог бы разгадать. Он, наверное, взял его к себе и, может быть, уничтожил. Эта спальня всегда казалась мне отвратительной, как бы моим святилищем, так как нет ничего страшнее тех ужасных женщин, которые ожидали и будут ждать случая высосать мою кровь. 18 мая. Я опять пошел в свою комнату, так как должен же я, наконец, узнать всю правду. Когда я подошел к двери на верхнюю ступень лестницы, то нашел ее запертой. Ее захлопнули с такой силой, что часть двери оказалась существенной. Я увидел, что болт не был смещен, и дверь закрылась изнутри. Боюсь, что все это – не сон… 19 мая. Я, без колебаний, напал на след. Прошлой ночью граф наисладчайшим тоном попросил меня написать три письма: в первом сообщил, что мое дело здесь уже близится к концу и что через несколько дней я выеду домой; во-вторых – что я выезжаю на следующий день из письма, а в-третьих – что я уже оставил замок и приехал в Быстриц. Мне страшно захотелось запротестовать, но я понял, что в моем положении открыто ссориться с графом – безумие, поскольку я нахожусь в его власти; А написать эти письма означало бы вызвать подозрения в графе и вызвать у себя его гнев. Он понял, что я слишком много узнал и не должен оставаться в живых, иначе это станет опасным. Единственная моя надежда теперь – искать и ждать удобного случая. Может быть, и подвернётся возможность сбежать. В его глазах я снова заметил нечто, проявляющееся в том гневе, которым он отшвырнул от себя белокурую женщину. Он объяснил, что почта заходит сюда редко и не внушает доверия, поэтому следует заранее известить своих друзей о приезде; Кроме того, он убедил меня, что, если мне пандемия продлит свое пребывание в замке, ему всегда удастся сохранить мое последнее письмо в Быстрице в необходимое время. Все это было сказано таким тоном, что противоречие ему значило бы вызвать у него новые подозрения, поэтому я сделал вид, что совершенно согласен и только спросил, какие числа проставить в письмах. Он на минуту задумался, потом сказал: – Первое по рекомендации 12 июня, второе и третье – 29 июня. Теперь я знаю, сколько дней я еще проживу. Да помоги мне Бог! 28 мая есть возможность сбежать или, по крайней мере, есть, послать домой весточку: цыганский табор пришел в замку и стабилизировался во дворе. Я пишу несколько писем и отправляюсь домой, чтобы цыгане доставили их на почту. Я уже завязал с ними знакомство, через окошко. Они сняли при этом шляпы и сделали мне какие-то знаки, столь же малопонятные, как и их язык. Я написал письма. Я написал стенографически, а господин Хаукинса просто попросил написать с ней. Ей я сообщил о своем положении, умалчивая, однако, об ужасах, в которых я сам еще не вполне разобрался. Если бы я выложил ей всю душу, то она бы испугалась до смерти. Если письма каким-то образом все-таки дойдут до графа, он, тем не менее, не узнает мои тайны или, вернее того, наконец-то я проник в его тайны… Я отдал письма, я бросил их через решетку моего окна вместе с золотой монетой И, как мог, знаки показали, что их нужно отправить в почтовый ящик. Взявший письма прижал их к сердцу, а затем положил в свою шляпу. Больше я ничего не мог сделать. Я пробрался в компонент и начал читать. Так как граф не приходил, то я и писал здесь… Граф пришёл. Он уселся напротив меня и произнес своим вкрадчивым голосом, вскрывая два письма: – Цыгане передали мне эти письма, хотя я и не знаю, откуда они взялиись.

[Guest]

Вчерашний великолепный парадный костюм уступил место узким муслиновым шароварам и простому полотняному ачкану, и в таком наряде мальчик выглядел гораздо младше, чем вчера, когда восседал на белом жеребце в середине процессии. Накануне он был истинным принцем с ног до головы, причем головы, увенчанной лазурным тюрбаном с высоким плюмажем и сверкающей алмазной застежкой. А теперь он был просто маленьким мальчиком. Пухлым бледным ребенком, который казался не старше, а младше Аша на два года и был не столько сердит, сколько испуган. Именно последнее обстоятельство успокоило и ободрило Аша, еще минуту назад объятого благоговейным трепетом. Он тоже порой искал спасения от страха за показным раздражением и потому сразу узнал чувство, явно скрываемое ювераджем от скучных взрослых, находившихся в комнате. Внезапно он проникся симпатией к будущему радже Гулкота. И почувствовал острое желание принять его сторону против толстокожих взрослых, которые кланяются столь почтительно и говорят такими фальшивыми льстивыми голосами, но сохраняют при этом холодное и хитрое выражение лица. Вид у них не особо дружелюбный, подумал Аш, украдкой рассматривая присутствующих. Все они были слишком толстыми, холеными и самодовольными, а один из них – богато одетый щеголь с красивым порочным лицом, носящий бриллиантовую серьгу в одном ухе, – демонстративно приложил к носу надушенный платок, словно испугавшись, что этот городской щенок принес с собой запах нищеты и конюшен. Аш отвел от него глаза и низко поклонился его высочеству, поднеся сложенные ладони ко лбу, как требовал обычай, но при этом взгляд у него был дружелюбным и заинтересованным, и юверадж несколько просветлел лицом. – Оставьте меня, – приказал юверадж своим придворным, отсылая их прочь повелительным взмахом царственной длани. – Я хочу поговорить с этим мальчиком наедине. Щеголь с бриллиантовой серьгой низко наклонился к нему, схватил за руку и принялся горячо шептать что-то на ухо, но юверадж вырвал руку и громко и сердито сказал: – Ты болтаешь вздор, Биджу Рам. Зачем ему нападать на меня, если вчера он спас мне жизнь? Вдобавок он не вооружен. Ступай прочь и не дури. Молодой человек отступил назад и поклонился с покорной почтительностью, которая никак не вязалась с мерзким выражением, внезапно появившимся у него на лице. Аш был немало изумлен, поймав на себе взгляд, исполненный лютой злобы, совершенно несоразмерной с пустячностью повода. Очевидно, Биджу Рам не обрадовался полученному выговору и счел Аша повинным в пережитом унижении. Это было явно несправедливо, если учесть, что Аш не произнес ни слова да и вообще не хотел являться во дворец, коли на то пошло. Юверадж нетерпеливо махнул рукой, и мужчины удалились. Два мальчика смерили друг друга оценивающими взглядами. Но Аш продолжал молчать, и именно юверадж нарушил минутное молчание, наступившее после ухода придворных: – Я рассказал отцу, как ты спас мне жизнь, и он позволил мне взять тебя в слуги. Ты будешь получать хорошее жалованье, и я… мне здесь не с кем играть. Во дворце живут одни только женщины и взрослые. Ты останешься? До сих пор Аш твердо намеревался отказаться, но сейчас он заколебался и неуверенно проговорил: – Моя мать… я не могу бросить ее, и вряд ли она… – Это легко устроить. Она может тоже жить здесь и ухаживать за моей маленькой сестренкой, принцессой. Так значит, ты ее любишь? – Конечно, – удивленно ответил Аш. – Она же моя мать. – Понятно. Везет тебе. А вот у меня нет матери. Она была рани, ты знаешь. Настоящей королевой. Но она умерла, когда я родился, и я совсем ее не помню. Может, если бы она не умерла… Мать моей сестры Анджули тоже умерла – говорят, от порчи или от яда. Но вообще-то она была фаранги и постоянно хворала, так что, возможно, этой не пришлось прибегать к колдовству или яду или к помощи…

[Guest]

Так что дергать обезьян за хвост никак нельзя: это не только задевает их чувства, но и вызывает гнев Ханумана. А сейчас мы с тобой нарвем ноготков и сплетем маленький венок – я покажу тебе, как это делается, – который ты отнесешь к алтарю Ханумана в знак своего раскаяния. Мой сын Ашок отведет тебя туда.

Интересная история и плетение венка успешно отвлекли девочку от боли в укушенном пальце, и она, безбоязненно взяв Ашока за руку, радостно отправилась вместе с ним приносить извинения Хануману у алтаря возле слоновых стойл, где гипсовая статуя обезьяньего царя плясала в сумерках. После этого она часто наведывалась в комнаты Ситы, хотя привязалась не к Сите, а к Ашу и постоянно ходила за ним по пятам, точно упрямый бездомный щенок, который выбрал себе хозяина и от которого так просто не отделаешься. Впрочем, Аша это не слишком тяготило, тем более что Сита велела, чтобы он относился к одинокой маленькой девочке с особой добротой – не потому, что она принцесса, и не потому, что она сирота, обделенная вниманием и заботой, а потому, что она родилась в день, вдвойне для него знаменательный: в годовщину его собственного рождения и в день их прибытия в Гулкот.

Главным образом поэтому Аш почувствовал себя в известном смысле ответственным за Каири, смирился с ролью предмета ее обожания и стал единственным человеком, который никогда не обращался к ней по прозвищу. Он называл девочку либо Джули (так она сама переиначила свое имя, еще не умея свободно выговорить все три слога), либо, в редких случаях, «ларла», то есть «милая», относился к ней с терпеливой нежностью, какую выказывал бы надоедливому котенку, и по мере своих сил защищал от насмешек или наглых выходок дворцовой челяди.

[Guest]

На самом деле если бы не странная уверенность, что Ашок для него все равно что талисман, оберегающий от опасности, Лалджи, наверное, уволил бы его, уж слишком часто в пристальном взгляде младшего мальчика читалось чувство, очень похожее на презрение, а его решительное нежелание смеяться непристойным остротам Биджу Рама или жестоким выходкам Панвы отдавало осуждением, унижавшим достоинство Лалджи. Помимо всего прочего, он начинал ревновать к Ашоку.



Все началось из-за Анджули, хотя в данном случае юверадж испытывал лишь самое слабое недовольство, так как она была всего-навсего глупым ребенком, и к тому же невзрачным. Будь она красивой или обаятельной девочкой, он бы видел в ней соперницу в борьбе за любовь отца и ненавидел бы ее, как ненавидел проклятую нотч и ее старшего сына, своего сводного брата Нанду. Но Лалджи помнил доброе отношение к себе фаранги-рани и отплатил за него добрым отношением к ее дочери, молчаливо утвердив Ашока в должности неофициального наставника, воспитателя и защитника этого «маленького незрелого плода манго», Каири-Баи. Но он почувствовал досаду, когда один из его конюших, Хира Лал, проникся симпатией к мальчику, и еще сильнее разозлился, когда Кода Дад, которого все молодые щеголи во дворце почитали живой легендой, сделал то же самое. Ибо Кода Дад пользовался благосклонным вниманием раджи и хорошо отзывался о мальчике.

Правитель Гулкота был тучным, апатичным мужчиной, который из-за непомерного пристрастия к вину, женщинам и опиуму преждевременно утратил былое здоровье и в свои пятьдесят с небольшим выглядел гораздо старше. Он любил своего старшего сына и испытал бы неописуемое потрясение при одной мысли, что кто-то может желать зла его наследнику. И он без колебаний предал бы смерти даже саму нотч, если бы узнал наверное, что она покушалась на жизнь мальчика. Но, будучи человеком немолодым и обремененным лишним весом, раджа избегал отрицательных эмоций. Он заметил, что всякий раз, когда он уделяет хоть самое малое внимание Лалджи, у него тут же начинаются нелады с очаровательной Джану-Баи. Посему в интересах собственного спокойствия он крайне редко виделся со своим старшим сыном, и Лалджи, любивший отца пылкой, ревнивой любовью, глубоко переживал такое небрежение и ужасно злился, если во время своих коротких визитов тот обращался хотя бы с несколькими словами еще к кому-либо.

Раджа заговаривал с Ашем только потому, что Кода Дад как-то заметил в беседе с ним, что мальчику стоит дать достойное воспитание, а также благодаря смутным воспоминаниям, что однажды мальчик спас жизнь Лалджи и это обстоятельство дает ему право на известное внимание. Поэтому он обращался с Ашем милостиво и иногда брал его с собой, когда выезжал опробовать нового сокола в охоте на пернатую дичь, в изобилии водившуюся на равнинных участках плато. В таких случаях Лалджи всегда впадал в хандру и раздражение, а впоследствии обязательно осуществлял какую-нибудь мелкую злобную месть. Например, неотлучно держал Аша при себе по многу часов подряд, не позволяя ни есть, ни пить, ни даже присесть на минутку, пока у того не начинала кружиться голова от усталости, или же, обнаруживая изощренное коварство, намеренно выводил его из себя бессмысленно жестоким обращением с одним из своих ручных животных, чтобы потом подвергнуть наказанию за неизбежную вспышку негодования.

Придворные Лалджи, равняясь на своего господина, всячески старались испортить жизнь малолетнему выскочке конюшонку, чье неожиданное возвышение всегда их возмущало, и единственным исключением здесь был Хира Лал, служебные обязанности которого туманно определялись названием «конюший ювераджа».

Хира Лал единственный из всех относился к Ашу благожелательно, и он один никогда не восхищался садистскими выходками Биджу Рама и не смеялся его сальным шуткам. Вместо этого он обычно зевал и с рассеянным видом, явственно свидетельствующим о скуке, покорности обстоятельствам и отвращении, принимался теребить черную жемчужину, висящую у него в ухе.